СЦЕНА ПЯТАЯ

Афины. Площадь. Посредине ее - трибуна. На первом плане - открытый портик храма со статуями богов, цветочными гирляндами и жертвенником. Ева в образе Ликии - жены полководца Мильтиада-вместе со своим сыном Кимоном и в сопровождении служанок. несущих все нужное для жертвоприношения, подходит к портику храма. На площади бродят праздные оборванцы. Сверкающее утро.

Ева.
Сюда, сюда иди, мой милый сын!
Отец на быстром корабле умчался
В поход к далеким рубежам страны,
Откуда варвары столь дерзновенно
Свободе нашей родины грозят.
Помолимся, помолимся, сынок,
Чтоб небеса отчизну защитили
И возвратили нам отца-героя.

Кимон.
Зря со своей прекрасною женою
Расстался он, чтоб защищать такой
Трусливый и оборванный народец!

Ева.
О, не суди же ты отца родного!
Такого сына боги проклянут!
Дозволено лишь женщине влюбленной
Печалиться, когда супруг свершает
Великие деянья, не сверши
Которых он - сама же бы стыдилась!
Он поступил как подобает мужу!

Кимон.
Боишься, мать, что будет он разбит?

Ева.
Нет, он герой и победит. Но только
Я одного боюсь: что он не сможет
Перебороть себя!

Кимон.
      Как так?

Ева.
      Могуче
Тщеславье! У раба оно иль спит,
Или низводится до преступленья,
Из круга тесного не выходя
Свобода же, тщеславие питая
Своею собственною алой кровью,
Его в гражданскую возводит доблесть!
Она рождает славу и величье,
Которые, окрепнув слишком сильно,
Идут в поход на собственную мать.
И длится этот бой, покуда кровью
Один из них не изойдет! Но знай,
Когда б тщеславие возобладало
В твоем отце и родину святую
Он предал бы, я прокляла б его!
Теперь пойдем, помолимся, мой сын.
Идут в портик храма. На площади собирается все больше народа.

Первый из народа.
Волнующих известий не слыхать,
Как будто войско не столкнулось с вражьим.

Второй из народа.
Да и Афины вроде как заснули,
И будто уж никто не строит козней,
Которые бы глоткой поддержал
Его величество народ. Шатаюсь
Уже с утра по площади вот этой,
А все же голос некому продать!

Первый из народа.
Жизнь скучная. Без дела мы, приятель!

Третий из народа.
Немножко смуты было б очень кстати!
Ева тем временем зажигает огонь на алтаре, омывает руки, готовясь к жертвоприношению. Ее служанки запевают гимн, строфы которого слышны и дальше. Площадь заполняется гражданами, народом; два демагога спорят за трибуну.

Первый демагог.
Ты отойди. Я высказаться должен.
Отчизна пострадает, коль смолчу!
Народ одобрительно шумит.

Второй демагог.
Наймит! Твои слова ее погубят!
Народ хохочет и рукоплещет.

Первый демагогь.
Ты не наймит, поскольку не наймет
Тебя никто! О граждане, я с болью
Свой голос возвышаю. Нелегко
Мне, человеку с благородным сердцем,
Позорить храбреца, но я обязан
Его с победной колесницы наземь
Стащить и, как предателя, отдать
На суд ваш.

Второй демагог.
      Ловко начал ты, злодей!
Ну-ну, укрась цветами красноречья
Скотину жертвенную!

Первый демагог.
      Прочь отсюда.

Голос из народа.
Прочь болтуна!
Второго демагога пытаются столкнуть с трибуны.

Первый демагог.
      О, как ни больно мне,
По ставлю я тебя, народ великий,
Превыше полководца твоего!

Второй демагог.
Ах вот как! Ставить выше Мильтиада
Сей жалкий сброд с торгашеской душою,
Который, как собака, ожидает
Объедков с барского стола! Ах, трус!
Да, у тебя довольно скверный вкус!

Голос из народа.
Долой его! И он предатель тоже!
Второго демагога еще грубее стараются столкнуть.

Ева (совершает жертву, возлагая на алтарь двух голубей, и благовония).
Прими, прими, святая Афродита,
Дым жертвенный, мольбы мои за мужа!
Не лавров, а семейного покоя
Прошу я для воинственного сердца.
В жертвенном дыму появляется улыбающийся Эрот. Хариты окружают его и осыпают розами. Народ погружается в благочестивые молитвы.

Служанки.
Эрот, внемли ей!

Эрот.
      Женщина, прими
Мое благословенье!

Хариты.
      Мы, хариты,
Тебе поможем!

Служанки.
      Славься, Афродита!

Первый демагог.
Так слушай обвинение, народ:
Великий Мильтиад отчизну продал!

Второй демагог.
Все это - ложь! Послушайте меня,
Иль позднего раскаянья позор
Постигнет вас!

Первый из народа.
      Наглец! Ступай отсюда!
Второго демагога затирает толпа.

Первый демагог.
Цвет молодежи был в его руках.
Он остров Лемнос взял одним ударом,
И вот теперь у Пароса торчит
В бездействия. Подкуплен!

Третий из народа.
      Смерть ему!

Первый гражданин.
Кричите, а не то лишу аренды!
Жертвоприношение заканчивается, боги исчезают.

Ева (подымаясь).
О чем шумят? Посмотрим, сын мой.

Кимон.
      Судят
Предателя.

Ева (подымаясь на ступени портика).
      Всегда с душевной болью
Смотрю я, как народ голодный судит
Людей великих. Ведь когда герой
Лежит в грязи, то на него злорадно
Взирает беднота, насмешки сыплет,
Как бы свою оправдывая грязь!

Второй из народа.
Кричал бы я, да глотка пересохла,
Хозяин мой!

Второй гражданин.
      На! Глотку промочи!

Второй из народа.
А что кричать?

Второй гражданин.
      Кричи: «Казнить! »

Голос из народа.
      Казнить!
Казнить его!

Ева.
      О ком тут речь идет?

Второй демагог (подходя к ней).
О том, кто на голову выше прочих!
Ведь вот чего не могут потерпеть!

Ева.
Хулите Мильтиада вы? О боги!
Ты, старый Крисп… Да не тебя ль из рабства
Спас Мильтиад! А ты кричишь: «Казнить!»

Крисп.
Ах, полно, госпожа! Из нас двоих
Один лишь может жить. Я голосую,
Как хочет тот, который поит-кормит
Меня с детьми!

Ева.
      О, горе тебе, Крисп,
Что так исподличался ты!А впрочем,
Коль голоден - прощаю я тебе!
Но ты, Ферсит! И все вы, кто спокойно
В благополучье дремлете сейчас
Лишь потому, что муж мой от ворот
Прогнал врага! Где ваша благодарность?

Ферсит.
Ах, госпожа. Хотя и горько это -
Народа настроенье таково!
Кто ж согласится всем своим именьем
При этаких волненьях рисковать!

Первый демагог.
Итак, свой приговор изрек народ!
Люцифер в образе воина вбегает с искаженным от ужаса лицом.

Люцифер.
Внемлите: бедствие! Враг у ворот!

Первый демагог.
Врешь! У ворот стоит победоносный
Наш полководец!

Люцифер.
      Он стал врагом!
Прознав про ваши козни, был охвачен
Достойным гневом он, и вот сейчас
Идет с огнем он и мечом на вас!

Второй демагог.
Вот что, предатели, вы натворили!

Голоса из народа.
Пристукнем их. Да здравствует наш вождь!
- Пришел конец! Бегите без огдядки -
Беда!

Первый демагог.
      Склонитесь перед ним!

Ева.
      О боги!
Мне горек был тяжелый приговор,
Тебя отнявший, но еще мне горше,
Что ты со мной, народу изменив!

Первый из народа.
Схватить его жену. Коль быть Афинам
В беде - пускай погибнет вместе с сыном!

Ева.
Умру за мужа, только бы дитяти
Не тронуло народное проклятье!

Кимон.
Мать, за меня не бойся! В этот храм
Иди со мной, укроемся мы там!
Укрываются от преследующих в портике храма. Две нимфы отгораживают их от народа цепями из роз, и народ отступает; снаружи слышатся звуки литавр, народ с воплями разбегается. Нимф ы исчезают.

Люцифер (с хохотом потирая руки).
Ведь вот потеха! Хорошо смеяться
Уму, где разрываются сердца!
(Оборачивается к храму.)
О, только б не мешал все время облик
Всеомолаживающей красоты!
Так мерзну я в кругу ее, мне чуждом,
Она дает невинность наготе
И благородство правонарушенью,
И даже року придает величье
Своими розами и простотою
Уст поцелуйных. Почему же вечно
Запаздываешь ты, моя стихия
Уродств и страхов? Почему не можешь
Ты отпугнуть все это наважденье,
Всегда поддерживающее человека,
Который, кажется, вот-вот падет!
Но ужас смерти все ж придет к нам вскоре,
И станет он пределом роковым
Для скучных игрищ и фантасмагорий!
Появляется Адам в образе Мильтиада; его, раненого, ведут во главе войска. Перед ним, испуская умоляющие крики, - народ и демагоги.

Голос из народа.
Вождь, будь здоров! Помилуй нас, великий!

Адам.
Какой вы грех спешите замолить?
Что может мощь у слабости просить?
Жена и сын не вышли мне навстречу.
Что с ними? Не случилось ли беды?

Ева.
Ах, Мильтиад, зачем ты здесь, коль даже
И я тебе не рада! Поддержи
Меня, сынок. Ох, чую: не оставит
Он даже имя доброе тебе!

Адам.
Я не пойму, что сталось? Умоляет
Меня народ, жена - клянет, 'и кровью
Исходит за отчизну грудь моя!

Ева.
Но я и родина страдаем пуще!
Ответь: зачем привел сюда войска?

Адам.
А так мне полагается по сану!
Пришел я, ибо ранен тяжело
И ратоборствовать уже не в силах.
Пора мне полномочия свои
Вернуть его величеству народу.
И тут же отчитаться перед ним.
Друзья бойцы! Идите по домам!
Я отпускаю всех вас. Заслужили
Вы отдых свой! А этот меч, Афина,
Я, освятив, над алтарем повешу.
Его ведут вверх по ступеням портика. Воины расходятся.

Ева (бросаясь на шею мужу).
Ах, Мильтиад, нет женщины счастливей
Твоей жены, муж доблестный, великий!
Смотри, как сын твой на тебя похож:
Большой, красивый…

Адам.
      Милые мои!

Кимон.
Я знал: не может дурно поступить
Отец мой!

Ева.
      Не стыди меня! Конечно,
Жена должна бы больше верить в мужа!

[Адам]

Кимон (повесив меч).
Храни, богиня, сей бесценный меч,
Пока за ним я не приду однажды!

Ева.
А я к двойному жертвоприношенью
Добавлю фимиама. Глянь, Паллада!
(Курит фимиам.)

Первый домагог (с трибуны).
Но я же говорил, что он - предатель,
Что Дарием подкуплен он! Все раны -
Притворство! Просто с Дарием не хочет
Он драться!

Голос из народа.
      Смерть ему!

Адам.
      О чем шумят?

Ева.
Ах, Мильтиад, там ужас что за речи:
Толпа опять вопит, что ты - изменник!

Адам.
Смешное обвиненье. Я - изменник!
А кто у Марафона победил?

Ева.
Ты прав, ты прав! Но знаешь: мир зловреден.

Первый демагог.
Хватайте его живо!
Народ обступает портик храма. В толпе - Люцифер.

Ева.
      Мильтиад,
Тебе опасно выходить из храма!
О, для чего ты распустил войска
И не поджог сие гнездо разврата?
Цепей лишь и заслуживает чернь,
Тебе простить не в силах, что родился
Ее вождем и всех их, вместе взятых,
Ты благородней! О, убьют тебя
Затем, чтоб пред тобою не склониться!

Первый демагог.
Ого, вы слышите о чем толкует
Жена предателя?

Ева.
      Зашита мужа -
Есть право женщины, коль даже он
И виноват, а уж тем боле, если
Он чист, как мой супруг, а вы - ничтожны!

Первый демагог.
Ужель Его Величество народ
Позволить может так себя позорить?

Первый из народа.
А если правду говорит она?

Первый гражданин.
Кто с ним пойдет - на подозреньи будет,
Кричите же, ничтожные душонки,
Иль с голоду подохнете!

Голос из народа.
      Казнить!

Адам.
Скрой сына! Пусть моей не видит крови!
Не приникай к моей груди, жена!
Пусть молния, попавшая в утес,
Тебя не тронет. Пусть лишь я умру.
Да и зачем мне жить, когда воочью
Я вижу, как бессмысленна свобода,
Которую всю жизнь я защищал!

Первый демагог.
Ну что вы так колеблетесь?

Голос из народа.
      Казнить!

Адам.
Не прокляну я сей народ трусливый,
Не виноват он - это нрав его!
Ведь он нуждою превращен в раба,
В кровавое орудие насилья
Людей, стремящихся к верховной власти.
И только я, безумец, полагал,
Что сей народ нуждается в свободе.

Люцифер (в сторону).
Себе ты сочинил надгробный стих -
Сгодится он для множества других!

Адам.
Теперь меня из-под защиты храма
Сведите вниз.
(Делает знак, просит свести себя по лестнице. Нежно передает Еву в руки служанок.)
      Ну что же, я готов!

Второй демагог.
Ты защищайся, есть еще надежда!

Адам.
Защитой только рану растравлю!

Второй демагог.
Пойми же ты, что весь этот народ
Лишь час назад перед тобою ползал!

Адам.
Вот именно поэтому теперь
Он не простит мне своего позора!

Люцифер.
Ты протрезвел!

Адам.
      И даже очень!

Люцифер.
      Понял,
Что был владыкой боле благородным
Для сей толпы, чем для тебя она!

Адам.
Пусть так! Но гибельно то и другое.
Зовется разно наш единый Рок,
С ним не поборешься. Да и не стану!
И ни к чему горячей голове
Стремиться ввысь! Лишь о себе заботясь,
Пусть ищет наслаждение, которым
Заполнится коротенькая жизнь,
И, охмелев, бросается к Аиду.
Веди же, Люцифер, на новый путь,
Веди! И на достоинства чужие
Смеясь взгляну и на чужие муки,
Желая лишь услад. А ты, жена,
Которая - как грезит мое сердце -
Когда-то мне оазисы в пустыне
Наколдовала, знай: коль гражданином,
Как подобает матери хорошей,
Ты сына воспитаешь моего,
Глупа ты будешь! Станет по заслугам
Тебя осмеивать любая шлюха
Из тех, что размалеванные пошло,
С устами, жаждущими поцелуев,
В борделях веселятся по ночам!
Так веселись и плюй на добродетель!
Меня же в наказание - па плаху!
И не за то, что подличать я мог,
А потому, что воодушевлялся
Великою идеей!
К ступеням подносят плаху, рядом становится Люцифер с секирой. Адам склоняет голову.

Первый демагог.
      Обезглавьте
Его скорей! Да здравствует отчизна!

Люцифер (вполголоса).
Прелестное прощанье. Ну, герой,
Не пробегает по тебе сейчас
Суровый ветер мерзколицей смерти?

Ева.
Ах, не вняла мольбам моим Паллада!
Из храма выходит ангел смерти в образе кроткого юноши. Он подходит к Адаму с венцом и опрокинутым факелом.

Адам (Еве).
Вняла тебе Паллада. Бог с тобой!
Покой обрел я, Ливия моя!

Люцифер.
Будь проклят ты, о мир напрасных грез,
Ты отравляешь лучший праздник мой!

Ева.
Чернь пошлая, будь проклята! Как грубо
Цвет счастья моего ты сорвала.
А ведь не столь мила тебе свобода,
Сколь для меня горька он была!


VisszaKezdхlapElхre